Category: животные
Category was added automatically. Read all entries about "животные".
Летопись Олександра Милна
В лето 6430 Иде Венеполк на пчелы и изгнали его пчелы и не дали дани. И поиде к Христофору Робиничу и реша медведь «леса наши велики и обильны. А оружие у меня нет». И даше ему Христофор пря лазоревы и ружие. И поидоста на пчелы, творяся будто туча великая. И пчелы им веры не даша и затвориша ся во граде и возвратиста.
В то же лето ходил Венеполк ко Кролику и обложил его данями тяжкими, медами и хлебами. И мысля себе «поищу ещё дани». И поиде в свой град и възратися , желая большаго ядения. И собрал дань многу, яко не вылезти ему из града и седел под градом с неделю. И возмя дань, поиде въ свои град.
В то же лето на зиму приходили буки первое на лес. И ходил по них Венеполк с воеводой совим Полугривенком, от рода поросяча, а дед его был Поитинавы, муж смыслен и храбр.
В лето 6431 в лето и был у Венеполка ослятя именем Иав. И был обидим совой, взяла бо хвост его и содеяла себе ужища у била воротного. И Венеполк ходил ко граду ея к Каштану. И ряд с совой заключил и взяв хвост в град свой воротился. И повесил хвост осляти в знак победы своей.
( Collapse )
автор:
grozamolo4nikov
В то же лето ходил Венеполк ко Кролику и обложил его данями тяжкими, медами и хлебами. И мысля себе «поищу ещё дани». И поиде в свой град и възратися , желая большаго ядения. И собрал дань многу, яко не вылезти ему из града и седел под градом с неделю. И возмя дань, поиде въ свои град.
В то же лето на зиму приходили буки первое на лес. И ходил по них Венеполк с воеводой совим Полугривенком, от рода поросяча, а дед его был Поитинавы, муж смыслен и храбр.
В лето 6431 в лето и был у Венеполка ослятя именем Иав. И был обидим совой, взяла бо хвост его и содеяла себе ужища у била воротного. И Венеполк ходил ко граду ея к Каштану. И ряд с совой заключил и взяв хвост в град свой воротился. И повесил хвост осляти в знак победы своей.
( Collapse )
автор:
grozamolo4nikovВЫЗОВ
«Таблетка» «скорой» вгрызалась треснутыми фарами в новогоднюю ночь, то прыгая на ухабах, то зарываясь колёсами в подтаявший грунт и выбрасывая из-под колёс комья размокшей грязи, будто кот, старающийся побыстрее закопать нагаженное. Разбуженные рёвом ели злобно отвечали машине хлёсткими пощёчинами по лобовому стеклу, отчего водитель Горемычный морщился будто от боли: за 30 лет стажа он вошёл с ней в симбиоз – они кряхтели и трещали одинаково.
«Я не должен быть здесь…» - думал Сливко, уныло пересчитывая косые стрелки дождя, появляющиеся на стекле. Сейчас он, выпускник меда с красным дипломом, шлялся бы по разноцветному Крещатику в компании друзей и чего-нибудь алкогольного, разлитого по бумажным стаканчикам и мимикрирующего под колу. Но, ежели у тебя в родне или папкиных знакомцах не водится «Одного Человека», который бы позвонил «Кое-кому», не видать тебе Киева. Будь ты хоть на всю голову Хаус, хоть весь из себя Склифосовский – поедешь с чемоданом конспектов в далёкое село под Винницей, дабы спасать местное население от самих себя. И встречать Новый год не на широком пространстве Майдана, шумно вдыхая носом свежесть праздника и постоянных перемен. А внутри ржавого корыта, ползущего по вызову на дальний хутор, давясь угаром чадящей автопечки…
- Очаровательная чаща, не правда ли? – Николай Иваныч улыбнулся в седую бороду, видимо проснувшись от удара плешью о потолок.
- Очень! – Ответил Сливко, провожая глазами дубовый сук, на котором можно было бы повеситься.
- Приехали, Иваныч! – протрещал то ли Горемычный, то ли «скорая», то ли они хором.
- Дальше, батенька, извольте пешочком! – Усмехнулся Николай Иваныч, открывая задние двери.
«Извольте»… «Извольте», мля!», внутренне передразнил Сливко старого эскулапа и схватил медицинский набор.
- Нет-нет, не нужно, я всё взял! – Произнес Николай Иваныч, потрясая потертым саквояжем неопределенной древности. Сливко пожал плечами и вылез – чвак! - в ночную слякоть. Осмотрелся, поёжившись от влажного холода, добравшегося до костей: кругом только лес да уходящая за поворот дорога.
- Так а шо тут? Ничего и нету.
- Нам туда вон. – Николай Иваныч махнул потёртой варежкой в сторону поворота.
- А дальше не проехать что ли?
- Ага, щасс! – Буркнули Горемычный со «скорой» и закрылись.
- В путь, мой друг! – Крякнул старый доктор и бодро зачавкал во тьму. Сливко смахнул с ресниц дождь и уныло поплёлся за Иванычем.
…Вскоре среди хвойных лап показалось рыжее пятно окна, а чуть позже из темноты выступила и вся хата, ладная и крепко сбитая, с бурыми ставнями настежь и пыхтящей трубой. Сливко, вытащив пальцы из воды, набравшейся в ботинки, радостно ускорил шаг.
- Тоооолииик! – Николай Иваныч замолотил в дубовую дверь. Сильно, но учтиво, как только умеют опытные бюджетники.
- Та иду! – Донеслось из хаты. Вроде как кто-то внутри спрыгнул с большой высоты и засеменил в сени.
Дверь открыл кот. Не человек, похожий на кота. Натуральный кот, домашней толщины. Чуть больше обычного. С чуть большей подлостью во взгляде и абсолютным отсутствием любопытства.
- С наступающим, дохтор. – Мяукнул Толик и почесал ухо задней лапой. Узрел Сливко и подпрыгнул.
– Иваныч, ты шо, с дуба рухнул?!
- Александр Богданыч, мой помощник. А это Толик.
( Collapse )
(с)Кирилл Ситников
«Я не должен быть здесь…» - думал Сливко, уныло пересчитывая косые стрелки дождя, появляющиеся на стекле. Сейчас он, выпускник меда с красным дипломом, шлялся бы по разноцветному Крещатику в компании друзей и чего-нибудь алкогольного, разлитого по бумажным стаканчикам и мимикрирующего под колу. Но, ежели у тебя в родне или папкиных знакомцах не водится «Одного Человека», который бы позвонил «Кое-кому», не видать тебе Киева. Будь ты хоть на всю голову Хаус, хоть весь из себя Склифосовский – поедешь с чемоданом конспектов в далёкое село под Винницей, дабы спасать местное население от самих себя. И встречать Новый год не на широком пространстве Майдана, шумно вдыхая носом свежесть праздника и постоянных перемен. А внутри ржавого корыта, ползущего по вызову на дальний хутор, давясь угаром чадящей автопечки…
- Очаровательная чаща, не правда ли? – Николай Иваныч улыбнулся в седую бороду, видимо проснувшись от удара плешью о потолок.
- Очень! – Ответил Сливко, провожая глазами дубовый сук, на котором можно было бы повеситься.
- Приехали, Иваныч! – протрещал то ли Горемычный, то ли «скорая», то ли они хором.
- Дальше, батенька, извольте пешочком! – Усмехнулся Николай Иваныч, открывая задние двери.
«Извольте»… «Извольте», мля!», внутренне передразнил Сливко старого эскулапа и схватил медицинский набор.
- Нет-нет, не нужно, я всё взял! – Произнес Николай Иваныч, потрясая потертым саквояжем неопределенной древности. Сливко пожал плечами и вылез – чвак! - в ночную слякоть. Осмотрелся, поёжившись от влажного холода, добравшегося до костей: кругом только лес да уходящая за поворот дорога.
- Так а шо тут? Ничего и нету.
- Нам туда вон. – Николай Иваныч махнул потёртой варежкой в сторону поворота.
- А дальше не проехать что ли?
- Ага, щасс! – Буркнули Горемычный со «скорой» и закрылись.
- В путь, мой друг! – Крякнул старый доктор и бодро зачавкал во тьму. Сливко смахнул с ресниц дождь и уныло поплёлся за Иванычем.
…Вскоре среди хвойных лап показалось рыжее пятно окна, а чуть позже из темноты выступила и вся хата, ладная и крепко сбитая, с бурыми ставнями настежь и пыхтящей трубой. Сливко, вытащив пальцы из воды, набравшейся в ботинки, радостно ускорил шаг.
- Тоооолииик! – Николай Иваныч замолотил в дубовую дверь. Сильно, но учтиво, как только умеют опытные бюджетники.
- Та иду! – Донеслось из хаты. Вроде как кто-то внутри спрыгнул с большой высоты и засеменил в сени.
Дверь открыл кот. Не человек, похожий на кота. Натуральный кот, домашней толщины. Чуть больше обычного. С чуть большей подлостью во взгляде и абсолютным отсутствием любопытства.
- С наступающим, дохтор. – Мяукнул Толик и почесал ухо задней лапой. Узрел Сливко и подпрыгнул.
– Иваныч, ты шо, с дуба рухнул?!
- Александр Богданыч, мой помощник. А это Толик.
( Collapse )
(с)Кирилл Ситников
Обожаю польский, например.
Сардинки дешевле.
Пан Станислав Петрушка, записной холостяк в возрасте сорока шести лет, начал вдруг ощущать тяжесть одиночества. И поведал соответственно о своей тоске знакомому своему, пану Анджею Бискупскому, человеку, который в этой жизни на самых разных предметах множество собак съел.
Пан Бискупский подумал немного и сказал:
- Конечно, у женатого мужчины свои преимущества имеются. С точки зрения поесть, постирать и, как говориться, вести размеренную супружескую жизнь.
А холостяк, он носится себе, как кот с банкой под хвостом, То ли дом у его, то ли чулан. Ободранный весь. Пуговицы, опять же некому пришить. И в квартире у него точно так же грязища хаотическая.
- И одиночество… Рожу-то как есть никому не покажешь, в жилетку поплакаться некому! – добавил со слезами на глазах, озабоченный своей горькой долей пан Петрушка.
- Фактически, но опять же с другой стороны приятно вернуться домой в три часа ночи. Приходишь в состоянии изумления, тёплый весёлый и никакого мордобития от законной супруги.
( Collapse )
(С) Вех.
Пан Станислав Петрушка, записной холостяк в возрасте сорока шести лет, начал вдруг ощущать тяжесть одиночества. И поведал соответственно о своей тоске знакомому своему, пану Анджею Бискупскому, человеку, который в этой жизни на самых разных предметах множество собак съел.
Пан Бискупский подумал немного и сказал:
- Конечно, у женатого мужчины свои преимущества имеются. С точки зрения поесть, постирать и, как говориться, вести размеренную супружескую жизнь.
А холостяк, он носится себе, как кот с банкой под хвостом, То ли дом у его, то ли чулан. Ободранный весь. Пуговицы, опять же некому пришить. И в квартире у него точно так же грязища хаотическая.
- И одиночество… Рожу-то как есть никому не покажешь, в жилетку поплакаться некому! – добавил со слезами на глазах, озабоченный своей горькой долей пан Петрушка.
- Фактически, но опять же с другой стороны приятно вернуться домой в три часа ночи. Приходишь в состоянии изумления, тёплый весёлый и никакого мордобития от законной супруги.
( Collapse )
(С) Вех.
Варламыч, что ты там говорил за кдакадилов?
Сначала собака не любит кошку, а аргументы подыскивают потом.
«Пшекруй»
Про еврашек.
ЙЫЕ очень внимательны к своему внешнему виду, могут часами наблюдать свое отражение в проруби, поворачиваясь то так то этак. Одеваются они всегда в лучшую свою (и единственную) одежду, вывернутую ради пущей сохранности хорошей стороной вовнутрь.
***
Основное украшение их одежды составляют мелкие приятные предметы, беспорядочно нашитые на одежду, обувь и головные уборы.
***
( Collapse )
***
Основное украшение их одежды составляют мелкие приятные предметы, беспорядочно нашитые на одежду, обувь и головные уборы.
***
( Collapse )
В московском зоопарке появился Манул!
Всё, возвращайтесь к своим баранам)
И. П. БАРИНОВ О НАРОДЕ ЙЫЕ
***
3дешняя природа настолько скудна, что даже неприхотливые ЙЫЕ не смогли бы прожить одними ее дарами. К счастью, местность эта имеет одну редкую особенность — морскими течениями и ветрами сюда наносит огромное количество разного мусора и дряни. Не умея объяснить назначение многих попавших к ним из развитого мира предметов, эти люди сперва боятся их, а потом привыкают, широко используя их в быту и религиозных отправлениях.
***
ЙЫЕ, как и большинство диких народов, сохранили традиционные религиозные верования, магические и тотемические представления, анимизм, культ некоторых животных (ЗАЙЧИК, СОВА). Широко практикуется среди них шаманизм, в самой древней его форме — шаманство поголовное.
***
По непонятным мне причинам, у этого народа необычайно развит культ зайца. Я заметил у них на головах специальные привязные ушки, напоминающие заячьи. Они и в быту стараются подражать боязливому озиранию и естественной робости этих симпатичных безобидных зверьков.
***
Культ зайца предполагает Обязательное Принудительное Зайчикование (т. е. снабжение соответствующими ушками) всех животных Крайнего Севера, попадающих в поле зрения1 ЙЫЕ. К примеру: ушастый тюлень, ушастый пингвин, ушастый волк, нерпа, змея.
По лености и беспечности народ этот часто допускает половинное зайчикование, отчего у несчастных животных развивается бочковатость ребер и комковатость лап. При этом операция проводится самыми примитивными варварскими методами: к примеру, зайчикуемым дают закусывать зубами еловый сук, дабы не отгрызли себе языка3.
***
( Collapse )
***
3дешняя природа настолько скудна, что даже неприхотливые ЙЫЕ не смогли бы прожить одними ее дарами. К счастью, местность эта имеет одну редкую особенность — морскими течениями и ветрами сюда наносит огромное количество разного мусора и дряни. Не умея объяснить назначение многих попавших к ним из развитого мира предметов, эти люди сперва боятся их, а потом привыкают, широко используя их в быту и религиозных отправлениях.
***
ЙЫЕ, как и большинство диких народов, сохранили традиционные религиозные верования, магические и тотемические представления, анимизм, культ некоторых животных (ЗАЙЧИК, СОВА). Широко практикуется среди них шаманизм, в самой древней его форме — шаманство поголовное.
***
По непонятным мне причинам, у этого народа необычайно развит культ зайца. Я заметил у них на головах специальные привязные ушки, напоминающие заячьи. Они и в быту стараются подражать боязливому озиранию и естественной робости этих симпатичных безобидных зверьков.
***
Культ зайца предполагает Обязательное Принудительное Зайчикование (т. е. снабжение соответствующими ушками) всех животных Крайнего Севера, попадающих в поле зрения1 ЙЫЕ. К примеру: ушастый тюлень, ушастый пингвин, ушастый волк, нерпа, змея.
По лености и беспечности народ этот часто допускает половинное зайчикование, отчего у несчастных животных развивается бочковатость ребер и комковатость лап. При этом операция проводится самыми примитивными варварскими методами: к примеру, зайчикуемым дают закусывать зубами еловый сук, дабы не отгрызли себе языка3.
***
( Collapse )
