- Комбанва! Анжелика дэс.
- Вадик дэс, - сказал я, осторожно за них подержавшись.
- Сумимасэн?
- Можно по-русски, я свой.
Косметика на ее лице изобразила крайнюю степень удивления.
- Чё, правда?
- Правда, правда... Хонто.
- Ничего себе... - Она встала и захлопала в ладоши. - Девчонки!!! Сюда!!! Карлос!!! Бринг водка!!! - Снова села, внимательно вгляделась в меня и спросила:
- А ты в курсе, что Карлос голубой?
- Теперь буду в курсе.
- У нас все бразильцы голубые. Чтобы мы от кексов не отвлекались.
- От чего?
- Ну, от клиентов. «О-кяку-сан». Сокращенно «кекс». Знакомься, вот это Барби, а это Моника.
Я кивнул двум подошедшим красавицам. Внешность первой довольно точно повторяла американский кукольный прототип. Вторая больше походила на бабу с одесского привоза.
- Ох ты ё! - сказала она, усаживаясь ко мне поближе. - В кои-то веки.
На столе появилась бутылка водки Suntory, четыре стакана и контейнер со льдом. Барби взяла щипцы и навалила полный стакан ледяных кубиков.
- Ты шо, дура? - сказала Моника.
- Привычка, - смутилась Барби. - Всё виски да виски...
Она ссыпала кубики обратно в контейнер, Анжелика наполнила стаканы, и я провозгласил тост:
- За встречу!
Пятьдесят грамм водки Suntory оросили маринованных трепангов. Градус повысился. Жареный кальмар блаженно раскинул щупальца в стороны.
- Кайф! - сказала Анжелика. - С кексом по-русски... Непривычно даже.
- Та шо это, кекс? - возразила Моника. - Кексы вон сидят. Козлы, блин... А это наш русский мужик! Мы его сейчас попросим, и он нам всем заказ сделает.
- Чего сделаю?
- Ну, заказ! Платишь две сэнки, и я с тобой целый час сижу. Давай, а то меня опять к этим козлам отсодят.
- Вот придут отсаживать, тогда и будет тебе заказ.
- О-о-о! - Она запустила пятерню мне в волосы. - У тебя такие кудри!
- Где у меня кудри?
- О-о-о! Русские кудри! Я не могу... Ты такой, блин, плэйбой!.. Ты такой, блин, альфонс!.. Ох, бляха, я щас кончу...
- Моника! - раздалось откуда-то сзади. - Шоу-тайм!
- Та шоб их всех, - сказала Моника, отрываясь от русских кудрей.
Снова появился Карлос, поставил на стол закуску - порезанные вдоль огурцы и морковки, плюс майонез на отдельном блюдечке. Анжелика повторила разлитие, уже в три стакана - и вдруг послышался надтреснутый, еле живой голос:
- Приве..е..ет...
Голос принадлежал очень худой и очень бледной девице с потухшими глазами. Она держалась обеими руками за спинку стула и слегка покачивалась.
- Добрый вечер, - сказал я. - Присаживайтесь.
- Не..е..е... У меня зака..а..аз...
Она сделала плаксивое лицо и медленно уползла.
- Что это с ней? - спросил я. - Болеет?
- Это понарошку, - объяснила Анжелика. - Роза всегда типа болеет, у нее имидж такой. Ее тогда кексы жалеют и денег дают больше. А так она нормальная, только в роль сильно вошла, мы даже беспокоимся теперь. Давай выпьем, чтоб она была здорова.
На трепангов обрушилось еще полста.
- Бааби!.. Андзерика!.. Симэй дэс!..
- Нас заказали, - деловито сказала Барби, ставя на стол пустой стакан. - Отдыхай, увидимся.
В одиночестве я сидел недолго и через минуту перешел под опеку следующей красавицы. Она была похожа на воздушный шарик, в нужных местах перетянутый тугими резинками, - а походку имела такую, словно ее с отскоком от пола вел невидимый баскетболист. Плюхнувшись напротив, выбросила в мою сторону жеманно изогнутую руку:
- Говорят, наши в городе?
- Не врут.
- Каролина.
- Очень рад.
- А чего ты девчонкам не башляешь?
- Жадный.
- Да ладно тебе. Ты давай башляй.
- Ага.
Попса в динамиках вдруг обрубилась, и свет в заведении стал медленно гаснуть.
- Рэдиз андо дзенторимен! - раздалось под потолком. - Сёу-тайм!!!
Публика затихла и напряженно подалась вперед. Сценическое возвышение осветилось, заиграл какой-то несуразный гопак - и кулисы исторгли тощенькую приму в цветастой пачке и в таком же цветастом бюстгальтере. Выбежав на середину, прима исполнила несколько не вполне уверенных па, а затем нажатием потайной кнопки отправила обе половины бюстгальтера дуплетом в потолок, явив взорам изголодавшейся публики давно обещанное.
- Рэдиз андо дзенторимен! - торжественно возгласил ведущий. - Дзыс из Синди!!!
Под одобрительные крики и рукоплескания Синди разыграла минутную пантомиму, изображая сразу и корову, и доярку. Затем спустилась в зал и подиумным шагом направилась к ближайшему зрителю. Пантомима повторилась в сокращенном варианте у него перед носом. Зритель вытащил кошелек.
- Понял, как надо? - наставительно сказала Каролина.
Когда Синди взошла обратно на сцену, балетной пачки на ней уже не было, а из трусов во множестве торчали тысячные банкноты - как подрывные брошюры за кушаком революционного студента. Она раскланялась, послала залу воздушный поцелуй и исчезла за кулисами.
- Ну, чего не дал? - строго спросила Каролина. - Жаба давит?
- Так она не подошла... Кабы подошла, я б дал...
- Рассказывай! - Каролина махнула рукой, поднялась и отпасовалась на другую половину поля.
Музыка сменилась на что-то сладкозвучно-персидское. Я взял два морковных ломтика и попробовал загрести ими побольше майонеза. Ломтики были длинные, хлипкие, немилосердно гнулись и на роль палочек совсем не годились.
- Рэдиз андо дзенторимен! Дзыс из Моника!!!
Я поднял глаза и увидел на сцене свою недавнюю собеседницу. Она блестела и переливалась, вся увитая разноцветной мишурой и перьями. Из области копчика произрастал павлиний хвост. Спереди, потеснив перья и мишуру, выпукло торчало все то же. Новую пантомиму следовало бы назвать «Птичье молоко».
Выполнив план по надою, Моника спустилась со сцены и направилась прямиком ко мне. Дойдя, развернулась задом и несколько раз подвигала вверх-вниз хвостом. Амплитуда была впечатляющей.
- Классно, - сказал я.
Уперев руки в боки, она стояла передо мной. Ей не хватало лишь прилавка с толстолобиками.
- И что теперь? - спросил я. - Денег дать?
Она уверенно кивнула. Я вытащил из кармана тысячную купюру и сунул ей куда-то в мишуру. Она довольно хлопнула себя по оперению, потрепала меня по щеке и проследовала к следующему столику - а там уселась на зрителя верхом и скакала на нем амазонкой, покуда тот не раскошелился.
- Рэдиз андо дзенторимен! Дзыс из Памэра!!!
Третий номер программы был, видимо, задуман гвоздем. Таких размеров и таких надоев не видывала никакая ВДНХ. Клиенты заведения благоговейно примолкли и таращились на рекордсменку, чтобы во всех деталях донести увиденное до друзей и сослуживцев. Памела властно и величественно прошлась по залу - как татарский хан, собирающий дань с покоренного племени. Я был единственным, кто удостоился от нее каких-то слов. Принимая от меня очередную сэнку, она наклонилась и жарко прошептала:
- Милый, как меня достали эти обезьяны!..
Я проводил ее взглядом до следующего столика, где уже взволнованно трепыхались протянутые банкноты. Вдруг справа вытянулась чья-то рука и утерла мне нижнюю губу влажной салфеткой. Рука принадлежала конопатой девчонке с озорными глазами - я и не заметил, как она подсела ко мне со своими шуточками.
- Привет, меня зовут Миранда.
- Привет, Миранда.
- За знакомство?
- Давай.
- Рэдиз андо дзенторимен! Дзыс из Антонио!!!
На сцене нарисовался мускулистый бронзовый красавец в плавках. Он поворачивался туда-сюда и напрягал различные группы мышц, как на турнире по бодибилдингу.
- Антонио из МАЧО !!!
- МАЧО !!! МАЧО !!! - в восторге заголосили пьяные гости.
- Тьфу ты! - сказала Миранда. - Руки-то красные. «Мачо»...
- А почему красные?
- Он у нас посудомойка. Сейчас покривляется, штаны наденет, и опять на трудовую вахту.
Мачо обошел зал, собирая в плавки чаевые.
- Рэдиз андо дзенторимен! Сёу-тайм из ова! Санкю вери мач!!!
На сцену выкатили установку для караоке. Из зала вышла тетенька лет семидесяти, овладела микрофоном и затянула грустную песню.
- Надеюсь, она не будет раздеваться? - спросил я.
- Эта не будет. А вообще бывает - иной кекс переберет и давай стриптизить. Помню, один монах из рясы выпрыгнул и за Каролиной погнался. Еле убежала.
- Весело тут у вас.
- Ну. Потом, говорят, надоедает. Но я недавно, мне еще не надоело.
- А с языком как?
- Пока не очень. Но я учу. Вот, смотри...
Миранда протянула крохотный блокнотик. Я открыл наугад и прочитал:
боинчан - грудь скебе - козел
печапай - грудь сэнэн - сэнка
ощили - жопа ичиман - манка
атока - мужик оманка - спросить у девч.
- Хороший глоссарий, - сказал я. - Репрезентативный. Но есть некоторые неточности в переводе. Вот, скажем, «скебе» - это не то, чтобы «козел».
- А как?
- Ну, что ли... «сексуально озабоченный».
- Значит, козел и есть. Все правильно. Что они, не козлы разве?
- Козлы, блин, все как один! - вернувшаяся Моника, уже без хвоста и перьев, устраивалась рядом. - Тупые, грязные, скебешные козлы!
- Точно, - подтвердила Синди, вливаясь в компанию. - Козлы. И обезьяны. Все до одного. Ненавижу.
- Кто это «все до одного»?
- Кто, кто... Японцы! Нация дегенератов. Или я неправа?
- По-моему, нет.
- Погоди, - сказала Моника. - А ты шо вообще тут делаешь? Работаешь?
- Да, в университете...
- И хочешь сказать, они тут не козлы?
- Бывают, конечно, но ведь не все...
- Та ну! Шо ты видел в своем, блин, университете? Я тебя умоляю! Козел на козле и козлом погоняет. Вон, гляди:
- ДЗЯН !!! КЕН !!! ПОН !!! - грохнуло за столиком в углу. Клиенты играли с девушками в «камень-ножницы-бумагу» - выбрасывали кто кулак, кто два пальца, кто ладонь. Проигравший выпивал рюмку водки.
- Ну шо, не козлы? Ты можешь представить, шоб русские мужики маялись вот такой же, я извиняюсь, херней? А эти ничего другого не умеют и не хотят. В натуре козлы. У нас, блин, Кучма - и тот умнее.
- Ладно, - сказал я, - вас не переспоришь. Козлы, так козлы.
- Правильно! Давайте выпьем за русских мужиков!
- Ура-а-а!!!... За русских!!!... За мужиков!!!...
- А где Сабина? - осведомилась Моника, опорожнив свой стакан. - Мы тут за москалей пьем, так она шо - спряталась?
- Кто такая Сабина?
- Да то заподэнка. Тернопольская. Пропала куда-то.
- А остальные откуда?
- Остальные с Киева.
- Слушай, почему у вас с закуской так хило? Бразильцы на кухне съедают?
- Щас будет. Значит так. Я тебе закуску, ты мне заказ. Две сэнки. Нормально?
- Нормально.
- Давай сюда, я в кассу отнесу.
Она сгребла деньги и ушла к дверям. Пользуясь ее отсутствием, Миранда наклонилась ко мне и сказала:
- Я тоже так думаю!
- Как?
- Что они не все козлы. Я знаешь, как думаю? Я думаю, что есть плохие, а есть хорошие. Как и у нас. Я над этим очень долго думала.
- Сабина, дывысь, якый гарный хлопец! - Моника вела за руку высокую шатенку. - Мы тут общаемся, а ты спряталась.
- Мэнэ кексы замовылы, - сказала Сабина, усаживаясь. - Я хлопця ще з самого початку побачила. Очам не повирыла: звидкыля такый узявся? Зачудувалася. Хто тилькы до нас не прыходыть...
- Сабина, он говорит: наши кексы не козлы!
- Та ну! Та вже ж воны не дурни? Прыходять, сидають и мэнэ запытують: ты звидкыля? Я им говорю: з Тернопиля. Що?! З Чорнобыля?! Лякаються и видразу тикають. Хто ж воны ще, як не дурни?
(С) любимого susi.ru