- Что – я? – спросил Инженер, не отрываясь от экрана бортового монитора.
- Вы тоже испорчены. Вы ведь не верите в Бога.
- В кого?
- В единого Господа, творца неба и земли.
Инженер тактично ответил:
- Понимаете, святой отец, у меня немного другая работа. Я об этих вещах как-то не особо задумываюсь.
- Первые люди тоже не задумывались, они просто знали Бога, - наставительно сказал Пастор, - даже после грехопадения, они помнили о должной благодарности к Создателю. Нынешнее же люди вовсе забыли чувство благодарности, отдав душу нелепым механическим идолам, которых сами и создали.
- Нелепым – это точно, - согласился Инженер, сосредоточенно двигая указательным пальцем по поверхности сенсорной панели, - когда наконец создадут нормальную прогу, которая бы корректировала параметры этого долбаного тахионного поля.. Софт – отстой, программисты - ламеры. Прикиньте, святой отец, навигационная прога сглючила. Еще шесть тактов, и нас бы выбросило на отметке 40 миллионов лет, а не 40 тысяч. Проповедовали бы там динозаврам… Или динозавры вымерли раньше? Вы не помните?
- Э… Сын мой, а почему 40 тысяч лет? Первые люди были сотворены 5508 лет назад. И ваша компания обязалась…
- …Доставить вас к стоянке первых людей современного типа в междуречье Тигра и Евфрата, южнее 33 параллели, - перебил Инженер, - Так написано в контракте с Ватиканом и именно за это нам платят деньги. Было бы написано 5508 лет – доставили бы туда и тогда. Нет проблем. Желание туриста для нашей фирмы – закон. Но в контракте написано «к стоянке первых людей современного типа», а это 42968 лет назад.
- Вы уверены? – обеспокоено спросил Пастор.
- На все сто. Вчера делал контрольный рейс, договорился с этим парнем о вашей встрече.
- С Адамом?
- С Огером. Это вождь их племени.
- Какого племени? – удивился Пастор, - их должно быть двое: Адам и Ева…Даже если у них появились дети, то это - одна семья, а не племя …
Инженер вздохнул и закурил сигарету.
- Святой отец, это ваши и наши юристы составляли, а я в таких тонкостях не разбираюсь. Там полста кроманьонцев, примерно. Огер – главный. С ним все согласовано. И, пожалуйста, наденьте транслятор – мы уже причаливаем.
…
Огеру нравилось перед сном сидеть у костра, одному. Позже, через тысячелетия, это будет называться «строить планы», но Огер никак это не называл. Просто хорошему вождю надо думать о том, как племя будет жить завтра, и через одну луну, и через одно солнце. Огер – хороший вождь, он каждый вечер об этом думает. Поэтому его племя сыто, женщины красивы, мужчины сильны, дети здоровы. Соседи уважают племя Огера. Придя к такому выводу, Огер порадовался, подбросил веток в костер и стал думать дальше.
Иногда появляются люди издалека. Из других мест, далеко отсюда. Огер всегда приглашает таких к костру и дает им вдоволь еды. А они рассказывают, что происходит вокруг. Хорошему вождю надо знать, что происходит вокруг. Огер – хороший вождь. Он слушает их рассказы и всегда знает, где есть места для охоты, а где – для стойбища, где мужчины найдут хорошие камни для наконечников копий и где женщины найдут нужные травы для лечения раненых или заболевших.
Вот сегодня пришел человек из совсем далеких мест. Раньше Огер не слышал про такие. Его зовут Инженер и он друг. Они с Огером обменялись подарками, и Инженер вернется после заката, с еще одним человеком, которого зовут Пастор. Хочет поговорить. Это хорошо. Огер послушает.
…
- Огер, это – Пастор. Пастор, это – Огер, - сказал Инженер и, потянувшись, улегся на травку, всем своим видом давая понять, что предстоящая беседа его ни капли не интересует.
- Очень приятно, - сказал Пастор.
- Да, - согласился вождь, - хорошее место. Лучше, чем та сторона реки.
Пастор смущенно кивнул, вспомнив «наставление проповедующим среди троглодитов». Надо было поздороваться иначе, пожелать удачной охоты, например…
- А твое стойбище? – спросил Огер, - оно тоже в хорошем месте?
- В очень хорошем. Но есть и еще лучше. Намного лучше.
- Всегда есть места еще лучше, - стараясь выглядеть равнодушным, откликнулся Огер. Он хитер. Он знает, как разговорить чужого человека.
- Есть такое место, лучше которого не бывает, - возразил Пастор, - там нет врагов, там никто не болеет, не голодает. Там не бывает жары, холода, непогоды.
- Хорошее место, - согласился Огер, еще более старательно поддерживая равнодушный вид, - а давно ты был там?
К этому вопросу Пастор, конечно же, был готов.
- Сам я не был. Но знаю людей, которые туда ушли. Они очень счастливы.
Такой поворот дела совершенно не удивил вождя.
- Лучшие места занимают быстро, - с философским спокойствием заметил он, - и охраняются хорошо. Мы тоже охраняем свое место. Ни одно место не прокормит всех.
- Нет, - торжественно объявил Пастор, - место, о котором я говорю, прокормит всех. И туда каждый может попасть, это нетрудно. Я знаю путь.
- А как далеко это место? Сколько дневных переходов?
- Это место – особенное, путь к нему измеряется не в дневных переходах, а в стремлении к Богу. Ты знаешь о Боге, Огер?
- Не знаю, - ответил вождь, - а кто он?
- Бог - это тот, кто создал небо и землю.
- Как? - спросил Огер.
- Просто сказал: да будет небо – и появилось небо. Сказал: да будет земля – и появилась земля.
- А где он жил, когда не было земли?
- Бог – везде, - объяснил Пастор, - он не нуждается в земле.
- А, - сказал Огер, - это – дух. Мы знаем духов.
С этими словами он поднялся и зашагал в темноту.
Пастор вежливо похлопал по плечу Инженера.
- Что? – спросил тот.
- Этот Огер как-то странно отреагировал, вам не кажется? Может быть, его так поразила весть о Боге?
- Не думаю, что она его поразила – просто у них тут тоже специализация. Он услышал про духа и, естественно, пошел за Унасом. Это их шаман, толковый парень, кстати.
- Шаман? Разве уже есть шаманы?
- А как же, - авторитетно подтвердил Инженер, - уже примерно 20 тысяч лет, как они есть.
- Простите, - возмутился Пастор, - но о каких 20 тысячах лет речь? Это ведь первые люди современного типа, так должно быть по контракту.
- Первые люди в междуречье Тигра и Евфрата, южнее 33 параллели, - напомнил Инженер, - но не первые вообще. Это племя раньше жило в Африке, потом, лет 300 назад стало откочевывать на север, пересекло Аравию, а в позапрошлом году оказалось здесь. Первые люди, которые форсировали Евфрат. Все честно… Ну вот, все правильно. Оба идут сюда. Хэлло, Унас, рад тебя видеть.
- И я рад тебя видеть, Инженер. И тебя, Пастор. Ты – тот, кто говорит с духом, который был в самом начале?
- Да, я говорю с ним. И иногда он мне отвечает.
Сказав это, Пастор подумал, что не слишком сильно соврал на счет «отвечает». А если даже и соврал – то для пользы дела.
Унас удовлетворенно кивнул:
- Наверное, это сильный дух. А что он может?
- Он может все, - не задумываясь, ответил Пастор.
- А он может сделать, чтобы в реке всегда было много рыбы, и чтобы стада антилоп всегда паслись поблизости от нас?
- Может.
- А он может сделать, чтобы никто в стойбище не болел лихорадкой?
- Может.
- Очень полезный дух, - заключил шаман, - а что он за это хочет?
- Ничего, - торжественно сказал Пастор, - Он хочет только, чтобы его любили.
Унас снова кивнул и спросил:
- А этот дух – мужчина или женщина?
- Мы обращаемся к нему, как к мужчине, - дипломатично ответил Пастор.
- Я понял тебя. Сколько женщин должны любить этого духа и как часто?
- Подожди, Унас, ты неправильно меня понял. Я не имел в виду что… Бог хочет, чтобы его любили не так, как... Не так, как женщина любит мужчину.
- А! Теперь я понял. Этот дух – мужчина, предпочитающий мужчин. И сколько мужчин должны…
- Нет! Он совсем не этого хочет! – возмутился Пастор, - он хочет только, чтобы люди соблюдали несколько простых правил. Во-первых, не обращались к другим богам… В смысле духам.
- Если этот дух будет исполнять все наши желания, то другие нам не нужны, - легко согласился Унас.
- Во-вторых, один день из семи не делать никаких дел, а только думать о Боге.
- Если будет столько дичи и рыбы, то мы можем бездельничать хоть шесть дней из семи, - вставил Огер. Пастор счел за благо пропустить его реплику мимо ушей и продолжил:
- В третьих, надо быть честным, заботиться о родителях, не воровать и не убивать.
- Не убивать? – переспросил Огер, - а что же мы будем есть?
- Не убивать людей, - уточнил Пастор.
- А если на нас нападут?
- Тогда можно, - вздохнул Пастор, - а просто так людей убивать нельзя.
- Просто так никто никого не убивает, - буркнул Огер.
- Что-нибудь еще? – спросил Унас.
- Не прелюбодействовать.
Транслятор пискнул: «прелюбодействовать: термин не интерпретируется на целевом языке».
Пастор в некоторой растерянности обернулся к Инженеру.
- Вы не подскажете, как перевести слово «прелюбодействовать» на местное наречие?
- Нет проблем, святой отец – если вы объясните мне, что оно значит на нашем наречии.
- А Вы не знаете?
- Разве что, очень приблизительно. Это ведь о сексе, верно?
- Это – о греховном, нецеломудренном сексе, - строго поправил Пастор, - целомудренный же секс, между мужчиной и женщиной, состоящими в законном браке, церковь приветствует.
Пока он произносил эту фразу, транслятор пискнул пять раз.
Инженер удрученно развел руками.
- Святой отец, мне очень жаль, но того, что вы сейчас сказали, даже я не понял, а эти ребята точно не поймут.
- Почему не поймем? – обиженно спросил Огер, - он спрашивает, как найти красивую женщину на эту ночь. А ты не знаешь, как. Не беспокойтесь, в нашем племени очень красивые женщины. И они любят необычных людей. Вы оба им понравитесь.
Пастор густо покраснел.
- Вы не отключили транслятор, - пояснил инженер, - и он перевел все, что мог: «это – о… сексе, … секс, между мужчиной и женщиной … со стоящими в законном … приветствует». Они поняли это так, что у вас, святой отец, извиняюсь, уже стоит, а женщин что-то не видно…
- У сильного мужчины должен стоять, - веско подтвердил Огер, сопроводив свои слова жестом, ничуть не изменившимся за 40.000 лет.
- Я говорил не об этом, - стал объяснять Пастор, - а о том, что Богу угодно, чтобы у каждого мужчины была своя женщина, а у каждой женщины – свой мужчина.
Унас пожал плечами:
- Это понятно.
- Одна женщина, один мужчина, - уточнил Пастор, - у нее никогда не должно быть других мужчин, а у него – других женщин. Вот чего ждет от нас Бог.
Огер в недоумении почесал бока и проворчал:
- Бывает, что женщине понравился другой мужчина или мужчине - другая женщина. Бывает, что мужчина ушел за добычей и его нет две луны. Тогда другой мужчина спит с этой женщиной и защищает ее детей – правильно?
- Неправильно. Так делать нельзя. Бог не хочет, чтобы мы так делали.
- Почему? – спросил Унас.
- Бог дает нам жизнь и пищу, чтобы мы соблюдали его закон.
- Дух по имени Бог пока ничего нам не дал, - заметил Унас, - мы можем сделать, как ты говоришь, хотя это очень странно. Но сначала мы должны знать, когда он даст нам много добычи. Ты можешь это сказать?
- Этого никто не может сказать. Но Бог вас не оставит, если вы будете жить по его закону.
- Я не понимаю. Если этот дух может все, почему он не может дать нам много добычи к следующей луне?
- Он может, конечно, - сказал Пастор, - но он сам решает, когда и что дать нам. Он может испытывать нас трудностями, но если мы соблюдаем его закон, то и после смерти он может вознаградить нас счастливой жизнью.
- После смерти я попаду на поля счастливой охоты, - возразил Унас, - зачем мне там этот дух? Я сам буду духом, как мои предки. А я спрашиваю о добыче, которая нужна нам сейчас, когда мы живем на этой земле.
- Бог лучше нас знает, в чем мы действительно нуждаемся. Как мы лучше знаем, что нужно нашим детям. Поэтому, все, что Бог посылает нам, это надо принимать с благодарностью – это всегда для нашей же пользы.
- Чем больше ты говоришь, тем меньше я понимаю, - заметил Унас, - ты говоришь о детях, а мы не дети. И мы сами знаем, что нам нужно. Если дух, про которого ты говоришь, не хочет дать это - то зачем он нам нужен?
Пастор вздохнул и спросил
- У тебя есть дети, Унас?
- У меня три сына и одна дочь, - с достоинством ответил шаман.
- Они уважают тебя, слушаются тебя?
- Да. Я же их отец.
- Правильно, - сказал Пастор, - а Бог – это наш общий отец, и твой – тоже. И его надо слушаться.
- Ты что-то путаешь, - ответил Унас, - этого духа я не знаю, и моя мать его не знала. Он точно не мой отец.
Пастор снова вздохнул.
- В том-то и дело, что ты не знаешь Бога. Когда ты обратишься к нему, он откроется тебе и ты поймешь: он и есть твой небесный отец.
- Ты прав, Пастор, - неожиданно согласился Унас, - чтобы узнать его, надо к нему обратиться. Ты мне поможешь?
- Конечно! Я прямо сейчас научу тебя самой простой молитве.
«молитва: термин не интерпретируется на целевом языке» - пискнул транслятор.
- Я прямо сейчас научу тебя, как говорить с Богом, - уточнил Пастор.
- Хорошо, - снова согласился шаман, - прямо сейчас.
Он вынул из мешочка на поясе два маленьких предмета, похожих на горошины. Один бросил себе в рот, а второй протянул Пастору.
В «наставлении проповедующим среди троглодитов» было сказано, что поделиться едой – это высшая форма доверия у отсталых племен. Поэтому Пастор, ни секунды не колеблясь, принял угощение. На вкус эта штука оказалась сладковатой и пронзительно-терпкой, от нее сводило скулы, но Пастор, беря пример с шамана, упрямо пережевывал ее, глотая обильную слюну.
- Надеюсь, святой отец, вы знаете, что делаете, – как будто издалека раздался голос Инженера.
- О чем вы? – спросил Пастор, с трудом ворочая немеющим языком.
- Я, конечно, извиняюсь, - пояснил Инженер но, похоже, вы приняли какой-то местный наркотик. Или психотропный препарат.
- Да? – растерянно произнес Пастор куда-то в сгущающееся вокруг сплетение оранжевых лиан, на которых висели диковинные плоды в виде пульсирующих радужных пузырей.
…
Огер одобрительно оглядел два обмякших тела и сообщил:
- Отправились на поля счастливой охоты, говорить с духами. Важное дело.
- А это не опасно?
- Опасно, - ответил вождь, равнодушно пожав плечами, - разговаривать с духами опасно. На охоте тоже опасно. Жить всегда опасно.
- Просто не хотелось бы, чтобы мой подопечный склеил ласты, - пояснил Инженер, нервно закуривая сигарету, - я как-никак за него отвечаю.
- Склеил ласты? Как это?
- Это у нас выражение такое. Если кто-то помер, говорят «склеил ласты»… и мне придется объяснять целой куче людей, почему так вышло.
- Не думай о неприятностях, которых нет, - посоветовал Огер, - если помрет, тогда и будешь думать. Лучше расскажи мне, как устроена штука, которой ты добываешь огонь.
…
Пастор чувствовал себя так, будто им выстрелили из пушки. Стремительный полет сквозь оранжевые джунгли, а затем – невесомость. Парение в густо-синем небе среди мерцающих звезд, над странным ландшафтом, похожем на причудливые холмы, поросшие яркими фосфоресцирующими цветами. И эти цветы пели, каждый цветок – на своей ноте.
- Пастор! – окликнули его.
Повернувшись, он увидел летящую рядом белую птицу, похожую на аиста – и сразу подумал: «это Унас».
- Показывай, в какую нам сторону, - сказал аист.
«Я же обещал ему встречу с Богом», - вспомнил Пастор, и крикнул:
- Вверх! Выше небес! Нам – туда!
Они оба взмыли почти вертикально, пронзая пушистые розовые облака, и вот уже земля исчезла. Вокруг была бархатная на ощупь черная пустота, и эта пустота неспешно вращалась вместе с ними.
«Вращение всегда происходит вокруг центра, - подумал Пастор, - и, конечно же, этим центром может быть только Бог».
Не говоря ни слова, он направил свой полет туда, к центру. Мимо в разных направлениях пролетали тени фантастических существ, обрамленные по контуру всполохами алого пламени. Некоторые вроде бы окликали его разными именами, но он не отвечал и лишь сильнее работал крыльями – а впереди уже виднелось теплое пятнышко теплого золотистого света...
…
- Уф! – выдохнул Инженер, закончив очередной рисунок на глине, - а теперь понял?
- Ага, - пробурчал Огер, - теперь понял. Здесь я тяну, а там получается сила четырех человек. Верно?
- Ну, слава богу, - облегченно сказал Инженер. Только сейчас он сообразил, что хитрющий кроманьонский вождь незаметно перевел разговор с зажигалок на колесики, с колесиков – на колеса и, в итоге, за три часа стал счастливым обладателем некоторых знаний о катках, рычагах, лебедках и клиньях.
- А бог, которого ты назвал – это дух, про которого говорил Пастор? он научил вас делать такие устройства?
- Да нет, это мы сами. Пробовали делать – и научились. А про бога – это выражение такое.
- Как «склеить ласты»? – спросил Огер.
- Вроде того. Если что-то получилось, говорят «слава богу», а если нет – то «черт побери».
- Черт – это тоже дух?
- Ну, да. Как будто есть добрый дух – «бог» и злой дух – «черт».
- Ты сказал «как будто», - заметил Огер, - а как на самом деле?
- Пастор считает, что они и на самом деле есть, эти бог и черт. А на самом деле – какая разница. - Разница есть. Пастор сказал, что этот бог может дать нам очень много добычи.
- Может, - согласился Инженер, - если вы умеете очень хорошо охотиться.
Огер некоторое время чесал в затылке, а потом хлопнул Инженера по плечу и следующие несколько минут оглушительно ржал. Так родился жанр первобытного анекдота.
…
- Куда ты! – послышался недоуменный голос Унаса, - там Жаба!
И тотчас же Пастор увидел, куда летит. Циклопическая воронка, заканчивающаяся в пасти некоего чудовища, идеально-симметричная бесформенность которого действительно вызывала ассоциации с жабой. Гигантской золотисто мерцающей жабой. Она была еще далеко – но даже на таком расстоянии ощущался исходящий от нее нестерпимый звездный жар. Целые планеты, сталкиваясь и дробясь, рушились в этот жар, мгновенно вскипая и истаивая, как мелкие льдинки на раскаленной сковороде.
Пастор в панике развернулся и заработал крыльями в обратном направлении, но стремительно закручивающийся поток пустоты неудержимо тащил его назад, к жерлу воронки.
- Смотри на меня! – крикнул ему Унас, - я буду держать твой взгляд, а ты лети что есть силы! Отбрось страх! Лети поперек потока! Покажи свою волю – и жаба отпустит тебя!
…
- Унас возвращается, - заметил Огер.
Действительно, шаман зашевелился, затем открыл глаза и уселся на пятки.
- Как там Пастор? – спросил Инженер
- Вернется. А если будет учиться – станет хорошим шаманом. Только ему надо понять. Одни вещи существуют вокруг него, а другие – только в его голове. И не путать одни с другими.
- В его голове тот странный дух, который все может? – догадался Огер.
Унас молча кивнул.
Тем временем, Пастор зашевелился, открыл глаза и начал дико озираться по сторонам.
- Вы в порядке, святой отец? – участливо спросил Инженер.
- Д.. д… да, - с некоторым трудом произнес Пастор.
- Ну, слава богу, - констатировал Огер, - а мы боялись, что ты ласты склеишь.
…
- Эти первобытные люди ужасно испорчены, - пожаловался Пастор, - вот этот Огер, например.
- Что – Огер? – спросил Инженер, не отрываясь от экрана бортового монитора.
- Тоже испорчен. Держит при себе чернокнижника. А тот поклоняется бесам.
- Кому?
- Бесам. Он чуть не утащил меня прямо в геенну. Я видел адское пламя также ясно, как сейчас вижу вас.
- Возможно, святой отец, это было просто действие наркотика, - предположил Инженер, - ведь вы оба впали в транс…
- Это – не наркотик, - перебил Пастор, - неужели я стал бы употреблять наркотик? Это тот самый плод с дерева познания, который меня хитростью заставили употребить. Но я не поддался его действию. Теперь я знаю, как случилось грехопадение, как первые люди забыли должную благодарность к Создателю и искусились ложным сатанинским знанием. Нынешние люди хоть и испорчены, но, все же, не служат демонам ада. А значит, путь к спасению не закрыт для них… Инженер, не найдется ли у вас что-нибудь сильнодействующее от головной боли?
- Вам же Унас предлагал травку, которое снимает похмелье… Извините, святой отец, я имел в виду болезненное состояние от этих…
- Плодов с дерева познания добра и зла, - подсказал Пастор, - ложного познания, разумеется. Неужели вы думаете, что я мог принять зелье из рук чернокнижника?
- Ну конечно не могли, - тактично согласился Инженер, - ничего страшного, в аптечке есть новейший анальгетик, действует практически моментально.
Он порылся в аптечке и протянул Пастору пластмассовую коробочку. Пастор скривился: на этикетке был изображен скверный языческий символ – змей, обвивающий чашу…
alex_rozoff